Трудности отцовства: бедный-бедный Один.

   Неотредактированная версия.

   -Жена! Где мой сын?
   Фригг высунулась из-за соломенной ширмы.
   -Который?
   -Маленький Видар. Ты не могла бы, - Один поморщился, - не заниматься этим, когда я с тобой разговариваю?
   -Нет, - Фригг вернулась за ширму. - Ты подождешь, а ребенок ждать не будет.
   -Надо повелеть, чтобы все замирало, когда я говорю, - Один отвернулся и слегка позеленел, увидев в зеркале заширменное отражение.
   -Вряд ли это даст какие-нибудь результаты.
   -Никто не посмеет ослушаться.
   -Попробуй родить и узнаешь, что значит подождать в такой момент.
   -Не мужское это дело.
   -Тогда иди и занимайся мужскими делами. Не мешай мне.
   -Жена!
   -О-дин. Фулла, будь добра, душечка, выдвори моего мужа отсюда. Буду премного тебе благодарна.
   Из-за ширмы вынырнула низенькая, худенькая девушка в беленьком заляпанном кровью платочке и длинном фартуке, наводящем на мысль о мяснике за работой.
   -Господин мой, - непрестанно кланяясь, она двигалась к Одину, от чего ему приходилось отступать, - вы найдите Вёр, она богиня всеведения, знает все и, конечно, где ваш сын, тоже. Мы с госпожой заняты, очень заняты, - она вытерла руки о фартук и чему-то усмехнулась. - Вы, мой господин, приходите позже. Мы будем вас ждать, очень ждать, только не сейчас.
   Она попятилась, все еще продолжая кланяться и совершенно не замечая гримасу, исказившую лицо Одина. Едва Фулла скрылась за ширмой, раздался оглушительный вопль новорожденного, перекрывший на мгновение все другие звуки.
   Один выскочил за дверь.
   Привалившись к стене плечом, он смотрел на темнеющее зимнее небо и злился на себя. Он породил много детей, стал уже дедом и прадедом, но до сих пор не научился спокойно присутствовать при родах. Фригг всегда шпыняла его за это. Нынешним вечером тоже стоит ждать укоризненных взглядов и неразборчивого ворчания. И отлучения от супружеского ложа, хотя Один и сам не горел желанием. Погода не располагала.
   Он оторвался от стены и, стараясь не поскользнуться на замерзшей грязи, пошел к садам. Маленький Видар обычно там проводил все свое время "под присмотром" слепого Хёда. Присмотр заключался в том, что Видару помогали снять штаны, когда он хотел писать, и звали няньку, когда он хотел кушать. На няньке настояла Фригг, утверждая, что ей некогда целыми днями заниматься кормежкой сына. Один не видел в том особой надобности: хоть Видар и ел непомерно много, но все же целый день на это не уходил.
   Возможно, из-за такого невнимания со стороны матери и непроглядной слепоты Хеда, мальчик до сего дня ничем не выделялся из прочих детей, не показывал свою оригинальность и исключительность, хотя и был сыном верховного бога. Один немного беспокоился: все его дети отличались гениальностью, если не собственной, то той, что вложил в них отец.
   К примеру, Тор: умом не блещет, но какой талантище по устроению мелких конфликтов и глобальных войн, гений по поиску врагов. Если необходимо было с кем-то поссориться, то посылали Тора. И не важно, что громовержец этого не понимает, не важно, что он сам, первый, по любому поводу и без повода начинает махать своим молотом и норовит двинуть ни в чем неповинного противника по голове. Главное - во время вмешаться и перевести обычную потасовку в "намеренное и непростительное оскорбление всех асов и персонально их владыки и повелителя". К сожалению, это не работало с Локи и Муспелем. То ли они опасались затевать ссору с Тором, то ли у Тора хватало ума не затевать ссору с ними.
   Или Бальдр - любимец Фригг. Сверхбожественно красив, что счастливо скрывает недостаток всего прочего. К тому же, благодаря заботам матери, абсолютно неуязвим. Никаких собственных заслуг, но зато грандиозный родительский вклад. Один, правда, был против такого воспитания: мужчина должен в первую очередь расти воином, и лишь потом - усладой для зеркал, хотя и без "потом" неплохо.
   Но Видар не был ни Тором, ни Бальдром, ни даже Хёдом, хотя проводил с ним большую часть своего времени. Если бы ни его чудовищный аппетит, Один обвинил бы Фригг в подмене сына на обычного человеческого ребенка. Стараниями матери мальчик мог бы превзойти красоту Бальдра, а стараниями Хёда - даже вспыльчивость Тора, но Видаром никто не занимался, и постоянно чумазый, ободранный и голодный сын верховного бога и владыки асов был предоставлен самому себе, делал, что хотел, а чаще всего набивал рот в садах Идун всем, что попадало под руку.
   Скинув на Тюра и Браги все насущные дела, Один решил сам заняться воспитанием сына.
   Темнело быстро. Когда Один добрался до огромных ворот садов, наступили слепые зимние сумерки. Небо насупилось, будто собиралось разродиться снегом, яблони серели в темноте заледенелыми калеками, земля под ногами звенела и хрустела; в общем, ничего приятного и полезного для маленького ребенка здесь не было. У самых ворот, укутавшись в облезлый тулуп, дремал Хёд. Видар где-то блуждал, не слишком обремененный заботой о своей персоне.
   -Есть захочет, найдется, - проворчал Хёд и поднял тулуп к ушам.
   Один решил, что орать и ругаться будет ниже его достоинства, тем более никто кроме него не видел необходимости в адекватном воспитании юного бога.
   Он нашел сына, когда зычный голос Хеймдаля с далекого моста возвестил всем асам, что пришел вечер. Один здорово замерз, пару раз споткнулся на корнях, исхлестал лицо ветками. Видар сидел в ногах Хёда и сосредоточенно грыз сморщенное ледяное яблоко.
   Один растолкал Хёда:
   -Ты на сегодня свободен, я сам справлюсь.
   Слепой бог поднялся, щелкнул пальцами, зажигая голубой огонек, и огляделся:
   -Не справишься, поклясться могу. Однако к ночи близко, тучи вон как почернели. Не сегодня-завтра снег пойдет. Навестить что ли Браги, погреться?
   -Не забывай только, что ты слепой, - напутствовал его Один, для верности гася огонек.
   Когда шаркающие шаги и брань затихли, Один нахмурившись посмотрел на Видара:
   -Сын мой!
   Мальчик в это время прикладывал одно из самых значительных усилий откусить чего-нибудь от яблока, поэтому не обратил на Одина никакого внимания.
   Верховный бог постоял немного в раздумьях о неудачном дне, отсутствии уважения и ох-уж-этих-детях, потом еще немного - о поганой погоде, зиме и холодной скамейке, потом решил сосредоточиться на насущем и настоящем.
   -Видар!
   Мальчику удалось отколоть кусок яблока, и теперь он с упоением сосал эту ледышку. Чавканье разносилось по всем садам.
   Один наклонился, отобрал у сына яблоко и выбросил в темноту.
   Очнулся он под вопли Хеймдаля о пришедшей ночи. Голова трещала, как после особенно удачной попойки, пальцы на руках щемило от мороза, ноги вообще не чувствовались, легкие болели, словно из них выжали весь воздух, мышцы крутило и тянуло любимой пыткой асов. О кишках Один предпочел не думать, почувствовав знакомо-неуместные позывы внутри. В довершение ко всему что-то больно колотило в левый бок. Прокляв традиции человеческих тел, Один открыл один глаз. Над ним стоял Видар и устало пинал верховного бога. Заметив, что тот очнулся, мальчик пнул последний раз и повернулся к нему задом, призывно поднимая подол своего детского тулупчика. Один закрыл глаз, полежал, но, почувствовав еще один пинок, сел.
   -Взрослых пинать нельзя, - прохрипел он.
   Видар еще выше задрал подол и похлопал себя по спине, насколько доставало детских ручонок.
   -Ну что ты хочешь? - Один залез рукой под тулупчик, провел по маленькой спине и нащупал завязки штанов. - Совсем ребенок, штаны снять не можешь?
   Видар кивнул. Хотя про себя верховный бог отметил, что и сам в этой ситуации не обошелся бы без посторонней помощи, не раздеваться же на морозе. Он решил повелеть переделать детскую одежду под взрослую, но потом отказался от этой идеи, как от несолидной для высшего из асов.
   Со всем остальным Видар справился сам. Один тем временем ощупывал шишку на голове и раздумывал о ее появлении.
   -Сын, что случилось с папой? Почему я здесь валяюсь?
   Видар обернулся, натягивая штаны до подмышек, исподлобья посмотрел на Одина и указал ему за спину. Бог осторожно поднял голову. Над ним простирала ветви одна из золотых яблонь Идун. Дерево казалось молодым, стройным и тонким, но на самом деле ему было уже несколько тысячелетий, и по крепости оно могло перещеголять мареный дуб. Один медленно опустил голову и опять взглянул на сына. Увидев выражение лица Видара, он решил воздержаться от дальнейших расспросов.
   Мальчик снова повернулся спиной к верховному богу и поддернул штаны, мотнув в его сторону завязками.
   -У меня голова болит, маленький зассанец, а ты со своими штанами примотался, - Видар никак не отреагировал на это и терпеливо ждал, пока Один на ощупь пытался разобраться с узлами.
   Наконец, кое-как примотав штаны к сыну, ас одернул его грязный тулупчик, вздохнул и встал.
   -Ну и куда я теперь тебя поведу? Время гостей давно миновало.
   Видар, однако, в поводырях не нуждался. Не заботясь и не оглядываясь, он вышел за ворота и направился домой. Один побрел за ним, прихрамывая и хватаясь за поясницу.
   В доме было тепло. Пахло сеном и остывшим ужином. Пока прислуга суетилась вокруг старшего аса, Видар влез на лавку и таскал со стола пообветрившиеся куски жареного мяса. Беременная кошка Фрейи, которую Фригг забрала к себе на пару месяцев, урчала в своем углу, шумно вылизываясь. Один сдался. Он велел позвать няньку Видара и почувствовал стыдливое облегчение, когда мальчика увели из комнаты.
   Следующим утром не хотелось не только вставать, но и существовать разумным созданием в этом мире. На улице и в голове завывало, тело ныло, Фригг храпела. Один пихнул жену локтем, она заворчала и отвернулась.
   Ас сел, вспомнил, что передал все дела на сегодня Тюру, снова лег. Не спалось. Вставать не хотелось, глаза не открывались, Фригг не храпела, сон не приходил.
   Кто-то тихонько постучал в стену. Один вскочил, благословляя неизвестного избавителя от бессонной суеты, всунул ноги в штаны и, прыгая на холодном полу, выскочил за ширму.
   В полусогнутом и слишком явно похмельном состоянии его ждал Хёд. Это немного подпортило настроение, но все же не убило совсем.
   Хёд дыхнул перегаром (постарался сделать это в сторону) и просипел:
   -Ну что? Готов сегодня нянькаться со своим отпрыском?
   Один хотел сказать "нет", но вспомнил, что один раз он уже сдался, а это недостойно верховного аса.
   -Погоди. Оденусь.
   -Не спеши, - Хёд икнул. - Спит еще. Да и нянька с ним. Оденет, накормит, тогда приходи. Удачи, папаша.
   Хихикая и икая, Хёд по стеночке отправился прочь либо до ближайшей кучи соломы, либо к Браги похмеляться. Один не был уверен, что слепой бог уйдет дальше первого угла.
   Верховный ас вернулся в постель, поприставал к Фригг, подремал и встал, только когда по дому забегали слуги, загремела посуда, и послышалось голодное мяуканье кошки.
   Но Видар спал и после завтрака. Нянька сказала, что для маленьких детей такой долгий сон - это нормально, и Один не стал беспокоиться. Он сходил к Тюру проверить, как у того дела, он сходил к Браги проверить, как у того пиво, он сходил к Фригг, а потом к Эйр проверить свое здоровье. Все оказалось в полном порядке, хотя насчет здоровья Один уверен не был.
   К тому времени, как живот, сердце и голова у верховного бога успокоились, Видар проснулся, оделся и поел. Один нашел его рядом с кошкой Фрейи. Оба были довольные и немного заскучавшие общением друг с другом.
   Один погладил урчащую зверюгу, подержал руку на вздувшемся пузе на удачу и, подхватив сына, отправился к Вёр. Прежде чем начать воспитание, надо узнать, на чем его основывать.
   У Вёр было шумно. Это стало слышно за три двора от ее дома, поэтому Один решил не стучать, все равно не услышит. Сама богиня сидела в середине комнаты и устало мотала нитки с трех клубков в один. Вокруг нее носились дети, Один был уверен, что больше десятка, хотя точно подсчитать не мог. Все мальчишки, разного возраста, но похожи друг на друга, как с одного портрета. Младшие бегали без порток, старшие - без рубашек, все орали, визжали, ревели.
   Вёр не сразу заметила пришедших, только когда малыш на горшке подъехал к ней и дернул за подол. Она взглянула на Одина и испуганно замотала руками и головой, давая понять, что еще один ребенок ей не нужен.
   -Да я не за этим! - крикнул ас, но из-за шума даже сам себя не услышал.
   Чтобы освободить руки и сделать что-нибудь с галдящими детьми, он опустил Видара на пол. Мальчик толкнул его в коленку и шмыгнул носом, затем подошел к печке, с трудом поднял кочергу и так саданул по медному тазу, что звон слышал, наверное, и Хеймдаль на мосту. Последующая тишина оглушила всех еще больше. Видар аккуратно поставил кочергу на место и потер ухо.
   -Я не за этим, - повторил Один, довольно глядя, как притихшие дети жмутся к Вёр, хотя даже младший из них был явно старше Видара. - Кстати, кто они? Не помню, чтобы ты опоросилась.
   -К йотунам тебя, Один, этого мне еще не хватало. Борей сыночков прислал, чтоб последила, пока его жена тройню носит. А-то у них дома слишком шумно для беременной.
   -А у тебя тишь да благодать.
   -Наверное.
   -Что делаешь?
   -Нитки мотаю. У норн скоро закончатся, эти вертижопки никогда заранее не озаботятся, вот и прибегут клянчить.
   -Понятно. Я к тебе, собственно говоря, по делу.
   -Знаю, - Вёр затянула узелок на оборвавшейся нити. - Ничем помочь не могу, вырастет, сам определится, глупо решать за ребенка его судьбу. Да и странный он у тебя какой-то.
   -Ты же богиня всеведения. Скажи, что его в будущем ждет.
   -Ты не к тому обращаешься, Один. Я богиня всеведения, а не прорицательница. Сходи к вёльве.
   -Фу, ну ты и посоветуешь, - верховного аса аж передернуло. - Я как-то спрашивал ее о будущем и такого наслушался, что даже инков бы вывернуло.
   -Ты преувеличиваешь. Стандартный конец мира.
   -Что-то я не слышал, чтобы у кого-то еще высшего из богов волк сожрал. Ты лучше посоветуй, как мне его воспитывать. Есть в нем хоть капля божественного?
   -Не знаю насчет божественного, но странностей довольно много. Он ведь еще не разговаривает?
   -Это меня мало тревожит. Тор уже оружием владел как заправский воин, а только говорить нормально научился.
   -Но все же "папа" и "мама" он говорил. Мой тебе совет: начни учить его тому, что должен знать мальчик. Остальное придет само.
   -Если я схоже к прорицательнице? Только не к вёльве.
   -Не знаю. Норны тебе не помогут, Сага не поможет даже мне - я ничего не понимаю из ее пророчеств. Сходи к Фрейе, она не провидица, но вполне может определить, куда мальчик тянется.
   -Ну уж нет. Чтоб я ходил к ванам!
   -Как знаешь.
   -Ладно. Спасибо, Вёр. Пошли, Видар, - верховный ас повернулся к двери, поджидая сына.
   -Еще одно, Один, - окликнула его Вёр.
   -Что?
   -Детей подмышкой не носят.
   -Нормальные дети ходят сами, - Один вытолкал Видара на улицу и вышел сам.
   Утихнувший было ветер снова стал буянить. Тучи сгущались и темнели. На улице никого не было, наверное, даже Хеймдаль смотрел за мостом из окна своего дома.
   Один решил все-таки проведать Сагу. Богиня провидица действительно частенько выражалась непонятно, и требовался Браги, чтобы растолковать ее речи, но иногда на Одина снисходило озарение, и даже не нужно было висеть вверх ногами.
   Видар плелся рядом, держась за штанину верховного аса и привычно дул губы, сердясь на что-то свое.
   К Саге тоже стучаться не стали. Она ругалась на это, говорила, что стук отвлекает ее от разглядывания будущего. Один перенес сына через высокий порог и, разогнувшись, запутался в легкой полупрозрачной сиреневой ткани. Проклиная женщин и их причуды, ас пытался высвободиться, не причинив непоправимого вреда обстановке этого дома. Он уже собирался перенести себя на пару шагов вперед, но, почувствовав сильный рывок за штанину, взглянул вниз, и ткань легким облаком сама скользнула за спину. Один вздохнул свободно и закашлялся. Воздух был пропитан едким запахом каких-то благовоний, от которых слезились глаза и чесался нос. Обсопливившийся и прослезившийся Видар чихал, вцепившись в штаны Одина, и при каждом спазме дергал их вниз, грозясь оставить верховного аса с голой задницей. Видар плюхнулся на пол и уткнул нос в коленки.
   Принюхавшись, Один, наконец, огляделся. Он стоял между двух занавесок, и, судя по непрозрачности внутренней, они не были единственными. Осторожно раздвигая ткань, Один направился туда, где по его воспоминаниям находилась печка. На его счастье идти пришлось не долго. За последней занавеской было ужасно жарко и душно, и Один обрадовался, что не снял свой полушубок - под мехом еще оставался холодный воздух, и было, куда спрятать нос.
   Перед печкой на шерстяном ковре лежали свитки с письменами и рисунками и стояли дымящиеся плошки с благовониями. Над ковром в позе перепившей лягушки висели Сага и Гна. Обе были обряжены в срамные одежды из той же полупрозрачной ткани, увешаны бусами и сушеными цветами.
   Из-за занавесок раздалось громкое "чхи" Видара, и Гна шлепнулась на ковер. Сага приоткрыла один глаз и хриплым, продымленным голосом спросила:
   -Что нужно повелителю всех асов, величайшему из сыновей Бора, владыке мира, предводителю эйнхериев?
   -Узнать судьбу сына, - ответил Один. - К чему готовить его, чему учить. Ты видишь будущее, какое место там занимает мой сын? Видар, - уточнил он, подумав.
   Сага приняла вид умудренной жизнью старой кобылы и задумалась, так и рассматривая будущее одним открытым глазом.
   -Вырастет ветка мирового ясеня и сядет на нее молодой коршун, и будет выискивать тех, кто зайцем по миру бегает, куропаткой под мухоморами, - Гна опять свалилась, - квохчет. Вытянет желудь корень из скорлупы, нащупает землю и взовьет резные листья к солнцу и к звездам. Дуб - сильнейшее из сильных дерев, мудрейшее из мудрых дерев, красивейшее из красивых дерев, славнейшее из славных дерев…
   Измученное "чхи" Видара прервало перечисление положительных качеств дуба. Сага замолчала и, по-видимому, надолго.
   Один почесал затылок.
   -Н-да, чтоб я что-то понял.
   Гна оставила безуспешные попытки снова подняться в воздух и, раздраженно вздохнув, открыла покрасневшие глаза:
   -Привязался как муха к корове. Вёльва тебе сказала, что драться ему с волком и победить? Вот и учи его этому. И не приставай к богам, чует мое сердце, боком нам выйдут твои хождения. Я себе весь копчик отшибла.
   "В общем-то, она, конечно, права," - думал Один, снова перетаскивая Видара через порог: "Но проверить лишний раз никогда не помешает."
   На улице ветер единым порывом выбил из них дым благовоний и печной жар. Видар перестал чихать и сунул нос за воротник своего тулупа. Он мрачно глядел под ноги и шел за левым сапогом Одина, ничего больше не замечая. Потом ему это надоело, и мальчик свернул к дому, оставив верховного аса в одиночестве бродить под набухающими тучами. Один не сразу заметил пропажу сына, забеспокоился, но потом, рассудив, что ребенок, наверное, проголодался, пошел домой.
   Пообедав, Видар уснул, а Один занялся своими делами. Когда они снова вышли из дома, было совсем темно, ветер стихать не собирался и хлестал случайных прохожих, не давая им вздохнуть. Один опять подхватил мальчика подмышку, но, вспомнив слова Вёр, пересадил его на руку и понес во двор собраний.
   Двор собраний больше напоминал хлев. Бревенчатые стены, дощатая крыша. Правда, пол тоже был застелен досками, а в середине располагался длинный стол с лавками по обе стороны и стулом во главе. Вдоль стен стояли деревянные статуи, по мнению йотунов и Браги призванные вдохновлять асов на смелые решения.
   Тепло в доме сохранялось простейшей магией. Многие из богов поначалу считали это нарушением правил, но после первой зимы, когда им не пришлось торчать на морозе под ветвями деревьев, все возражения куда-то исчезли.
   Видар впервые был во дворе собраний. Он сразу принялся изучать деревянные статуи, водил по ним пальцем, ковырнул раскрашенный глаз у одного из безымянных воинов, пнул другого, попытался отнять нож у третьего. Один не вмешивался: мальчик должен расти воином, так что пусть учится.
   Тяжелые шаги, сопливое сопение и с треском распахнувшаяся дверь возвестили о прибытии Тора. Громовержец простыл в своем последнем посещении Йотунхейма, но обращаться к Эйр считал ниже своего достоинства. Хотя ниже его достоинства мало что находилось: у Тора были очень короткие ноги - необходимое свойство при размахивании молотом, но бегал он хуже беременной коровы. Что, в общем, не мешало ему быть лучшим воинов в Асгарде. Против его молота не решались выступить ни Тюр, ни Хеймдаль. Даже Бальдр с его неуязвимостью имел достаточно разума не высовываться. Или ему это просто не приходило в голову? Как бы то ни было, пока Тор не начинал от скуки задирать всех подряд, он был вполне приемлем в обществе асов.
   Один объяснил старшему сыну задачу. Пришлось сделать это дважды. Тор оглядел Видара, будто впервые заметил, и кивнул, хотя его согласия никто не спрашивал. На другом конце зала маленький мальчик заканчивал осмотр первого ряда статуй и пытался забраться на колени сидящего воина, видимо, чтобы отобрать у него деревянную кружку с деревянным пивом.
   По знаку Одина Тор с диким ревом и топотом бросился на Видара. Верховный бог подумал, что он и сам бы испугался, если бы на него летело такое волосатое чудовище, издавая звуки, от которых бревенчатые стены ходили ходуном и статуи подпрыгивали на полу. Видар только удивленно посмотрел на громовержца.
   Тор мчался вперед, похоже, ничего не видя перед собой и ничего не соображая. Один уже приготовился остановить его собственными силами, но тут нож, который незадолго до этого пытался вытащить Видар, от тряски вылетел из руки деревянного воина и упал на пути Тора. Через пару шагов бог наступил на него. Нож хрустнул и сломался, но от толчка поехал назад, не давая достаточной опоры ноге Тора, и громовержец растянулся на полу, продолжая по инерции двигаться в сторону мальчика. Он остановился, только врезавшись головой в ноги сидящего воина, и всхлипнув потерял сознание.
   Видар пожал плечами и, используя голову Тора как ступеньку, взобрался на колени деревянному воину. Заглянув в кружку и для верности потыкав в нее пальцем, он разочарованно вздохнул, слез, снова пользуясь головой громовержца, и направился к верховному богу, тукая сапожками по дощатому полу.
   Один взглянул на сыновей и тоже разочарованно вздохнул. Не сработало. Он послал за Эйр для старшего сына, а сам отправился с Видаром к Браги.
   В доме Браги пахло яблоками. Стены были завешаны сушеными кружочками, на полках стояли запечатанные горшочки и кувшинчики, а на столе в большой миске медом лилось яблочное варенье. Видар восторженно выдохнул, лягнул Одина и в один миг очутился за столом пятерней в миске.
   -Пусть ест, - раздался теплый смех Идун от печки. - Полезно.
   -Ну дай ему хоть воды. Слипнется, - смущенно сказал Один.
   Сбросив уличную одежду, он сел за стол. Видар тут же пододвинул варенье к себе. Идун снова засмеялась и поставила такую же миску перед Одином.
   -Где хозяин? - спросил верховный бог, почувствовав, что и самому грозит отмокать от сладости в теплой бадье.
   -Пошел провожать Хёда до дома, должен скоро вернуться. А что случилось? Может, я помогу?
   -Видишь ли, пора уже пристраивать куда-нибудь сына, а он до сих пор ребенок ребенком, ничего божественного, не считая аппетита. Да Вёр удивляется, что он до сих пор не говорит. Вот хочу, чтобы Браги его оценил на мудрость и красноречие.
   -Пока мужа нет, давай я попробую его оценить по своим занятиям.
   -Пробуй, - Один приглашающе махнул рукой.
   Идун сходила в кладовую, принесла оттуда грушу, яблоко, репу, морковь, еще каких-то овощей и фруктов, в получившейся на столе большой куче растительной снеди было не разобрать. К этой куче она добавила пару золотых яблок.
   -Посмотри, малыш, все это съедобно и по-разному полезно. Теперь попробуй узнать, что из всех этих овощей и фруктов дает асам вечную молодость. Если у тебя получится решить мою задачку, то я возьму тебя в ученики, и когда-нибудь ты будешь держать в руках молодость всех асов.
   Видар скорчил такую рожицу, что Один не выдержал, подвинул растительность к мальчику и просительно-повелительным голосом сказал:
   -Сделай, а?
   Видар медленно кивнул.
   У дверей кто-то завозился, чихнул, и в дом вошел Браги, свалив на пороге бесчувственного Хёда.
   -Не можем пробраться. Ветер с дороги сбивает и снегом засыпает. Да еще этот спит, храпит, на ногах не стоит. Идун, пристрой его где-нибудь, пусть проспится. Да и мне согреться не помешает. О, Один! Присоединишься?
   Идун уложила Хёда на сундук и вернулась к печке. Мужчины выпивали и обсуждали дела в Мидгарде. Мальчик вел себя тихо, лишь слегка пыхтел за столом. Идун закончила нарезать яблоки кружочками, рассыпала их за печью на растянутое полотно и решила посмотреть, как сын верховного аса справляется с ее задачей.
   Положив на стол подбородок и липкие пальчики, Видар грустно смотрел на яблоневую веточку и вишневые косточки перед собой. Больше на столе ничего не было. Идун заглянула под стол, там валялась сливовая косточка.
   -Малыш, куда ты дел все, что я тебе дала?
   Мальчик взглянул на богиню и вздохнул.
   -О-Один! - растерянно позвала Идун.
   -А? О, не волнуйся, он все съел, - Один отставил кружку и подошел к столу.
   -Столько еды даже во взрослого йотуна не влезет, как мог ребенок аса?..
   -Да, да, аппетит у него немного переразвит. Но я хотя бы знаю, что это мой ребенок, а не какой-нибудь человек, которого Фригг случайно перепутала с нашим сыном.
   Браги басовито хихикнул.
   Идун недоверчиво посмотрела на Видара. Мальчик возил по столу вишневой косточкой и совсем не выглядел бездонной бочкой.
   -Ну что, малыш, ты узнал, что дает асам вечную молодость?
   Видар щелкнул пальцем по яблоневой веточке, и обгрызенный и размочаленный остаток от двух золотых яблок подлетел к Идун.
   -Что скажешь? - спросил ее Один.
   -То, что его близко нельзя к садам подпускать, когда яблоки зреть начнут. Удивительный ребенок. Надеюсь, с возрастом у него это прекратится. И в Мидгард его не води, людям Большой Голод совсем не нужен.
   -Так, давайте я попробую, - Браги отодвинул жену в сторону. - Может быть, мальчик - гений поэзии или светоч мудрости.
   -Не знаю, как ты собираешься это проверять, - Один пожал плечами и хмыкнул. - Он еще не разговаривает.
   -А нам, асам, это и не нужно. Мы, асы, свою мысль по-всякому выразить можем, - Браги сел перед Видаром, Один - сбоку, Идун пошла дальше заниматься хозяйством. Проверим-ка сначала твое поэтическое дарование. Что такое рифма, знаешь?
   Видар кивнул.
   -Прекрасно. Тогда придумай рифму к слову "сидеть".
   Звук и соответствующий запах мгновенно осчастливили присутствующих, не оставив никаких сомнений в выборе мальчика.
   -Так. С этим словом получилось не слишком поэтично, - продышавшись, сказал Браги. - Возьмем слово "рубашка".
   Запах повторился, и на столе появилась рифма во всей своей свежеявленной красе.
   Боги переглянулись.
   -Ну, по крайней мере, я знаю, что он умеет пользоваться образами, - заметил Один, убирая произведение сына.
   Браги почесал затылок.
   -Э-э-э. Пройдемся лучше по именам. Например, "Один".
   -Может, не надо? - простонал верховный ас, но было поздно.
   -Ни на что не годен, - раздался сердитый голос Фригг. Боги вздрогнули и оглянулись на всякий случай.
   -Ладно, "Фригг", - сказал Браги уже не очень уверенно.
   -Получишь фиг, - пробормотал у каждого над ухом голос Хёда.
   Убедившись, что слепой бог храпит на сундуке и не думает просыпаться, асы вернулись к Видару.
   -Попробуй "Браги", - мстительно предложил Один.
   -Кормят как у скряги, - откликнулся его же голос.
   -Ну, спасибо, - Браги обиженно нахмурился. - Пусть будет "Видар".
   После продолжительного молчания насмешливый голос Локи произнес.:
   -Размечтались.
   -Хватит с именами, - верховный ас почесал нос и поерзал. - Неужели нет нормальных слов? Видар, придумай рифму к слову "улыбаться".
   -Наебаться, - звучно пробасил Тор.
   Идун выронила сковороду.
   Когда у Браги прошла истерика, он похлопал икающего Одина по плечу и предложил ему стакан воды.
   -У этого парня стихотворный талант Локи. Ты лучше не подбивай его на сочинение, нам бы с первым похабником на весь свет не опозориться. Мудрости у него больше, чем надо бы, да прикладывается она весьма своеобразно. Хочешь мой совет, Один? Оставь мальчика в покое. Или отправь куда-нибудь к благостным альвам, иначе он нам всех асов перессорит.
   -Много ты знаешь об альвах, - проворчал Один, вставая. - Пойдем, Видар. Не быть тебе богом мудрости и поэзии. И сады будешь выращивать человеческим способом.
   -Своди его к Локи, - посоветовал Браги ему в спину. - Он хоть и не очарователен в разговорах, но чего-нибудь присоветовать сможет.
   Один только хмыкнул, вытаскивая Видара на улицу. Мальчик помахал от двери Идун и Браги, пнул верховного аса и вышел сам, сердито одергивая тулуп. На улице Один вспомнил, что не поблагодарил гостеприимных хозяев, и решил не возвращаться. Перебьются.
   На улице бушевала ранняя зима, еще не вспомнившая о снеге, но уже злая и голодная. Если бы Один не подхватил сына, ветер унес бы мальчика далеко за пределы Асгарда. Мороз щекотал легкие, и под ногами ждала подходящего момента взбитая ледяная грязь.
   Время было такое, когда без убытка для своей репутации и самомнения, можно отправлять ребенка спать, и тем освободиться хотя бы на вечер от родительских забот. Однако пройдя половину пути к дому, Один засомневался в способностях своего тела бороться со стихией. К тому же мальчик мерз и сильно прижимался к нему, пряча лицо от ветра в воротнике Одинова тулупа. Верховного бога прошибла отеческая нежность, и он крепко обнял сына. Видар шумно выдохнул, ударил бога кулаком по плечу и замерзшим, покрасневшим пальчиком указал на светящееся окошко ближайшего дома.
   Один не смог как следует разглядеть, чей это дом, - от ветра слезились глаза - и на всякий случай постучал. Кто-то открыл дверь, верховного аса с сыном втащили внутрь, принялись растирать руки и щеки, усадили куда-то, и все это под женское кудахтанье, так что у Одина никак не получалось определить, кто и в каком количестве вокруг него суетится.
   Когда глаза оттаяли, а желудевая настойка согрела внутренности, и мозги перешли из твердого в желеобразное состояние, ас блаженно вытянул ноги и огляделся. Он сидел за столом в доме Улльра, сам хозяин ласково улыбался ему от противоположной стены, держа на коленях задремавшего Видара, а вокруг хлопотали три богини: Снотра, Сьёфн и Син. На столе горкой лежали перышки, видимо, Одина принесло в самом начале игры.
   -Ас ты наш высокий, солнце ясное, что привело тебя в мое скромное жилище по такой ужасной погоде? - сладкоречиво осведомился Улльр.
   Один попытался ответить, но захрипел и заскрипел, как старое дерево под ветром. Откашлявшись и пропустив еще настойки, он объяснил причину своего визита и почему вообще вышел из дома.
   -Чудесно, ты попал, куда нужно, - проворковала Сьёфн, прикладывая к шее Одина горячие полотенца. - Мы любим маленьких детишечек, и сейчас …
   -Проведем перекрестный допрос, дабы выяснить, к чему тянется его разум, - дополнила ее Снотра.
   -Никаких "нет", Один, сделай вид, что ты здесь никогда не был, а мы прекрасно справимся сами, - Син быстро поставила перед богом кружку и полный кувшин.
   Улльр мягко засмеялся и сделал приглашающий жест, кивнув на спящего Видара.
   -Мальчик, - Снотра потрясла ребенка за плечо. - Простой вопрос: какого цвета небо - голубого или серого?
   -Не честно, - попыталась возразить Син, но тут дверь с грохотом распахнулась, и собравшимся открылось абсолютно черное небо с призрачными отсветами туч.
   -Все! - взвизгнула Сьёфн, захлопывая дверь. - Ясно-ясно. С вашими задачками я от Эйр вылезать не буду.
   -Будешь-будешь. У Эйр мужиков нет, а тебе без них никак нельзя, - Син наполнила изящный индийский стакан, который на деле был китайской вазочкой, и поднесла богине любви.
   Сьёфн отпила, срыгнула, еще раз отпила и, наконец, вспомнила о ребенке.
   -Миленький маленький красавчик, - она так близко наклонилась к Видару, что даже Улльр отодвинулся. - Ты ведь любишь папу? О, ты, несомненно, любишь папу, своего сильного красивого папочку. А что ты будешь делать, очаровашечка, если на твоего папу нападут йотуны, гадкие-гадкие йотуны, противные-противные? А? Ну? Ответь мне, лапушка.
   Видар зевнул в рубашку Улльра.
   -Н-да, - Сьёфн почесала за ухом. - Либо йотуны не такие уж противные, либо этот мальчик не самый любящий сын. А такой симпатичный пупсик. Твоя очередь, Син.
   -О, нет-нет-нет. Я и так вижу, что он ничего в моем деле не имеет. Если его когда-нибудь будут судить, он просто уснет во время разбирательств. Да и защитник из него не получится, для этого язык нужен, а он у него не работает.
   Один вздохнул.
   -Как видишь, - Снотра отхлебнула из кувшина, Улльр поморщился, - твой ребенок весьма разумен, упрям, устойчив в любви, силен в отрицании и сам себе на уме. Но сила его все же не под нашим влиянием, - она выдохнула и снова приложилась к кувшину.
   -Тогда я попробую, - сказал Улльр и вытащил из-за пояса маленький женский кинжал. Один скривился, богини захихикали.
   Улльр обиженно глянул на них, потормошил Видара и протянул ему кинжал.
   -Покажи им всем, что ты великий воин и охотник. Попробуй попасть в дырку вон на той стене. Когда Тиу приходит злой, он туда по три ножа засаживает.
   -А еще куда? - хихикнула Сьёфн, но Син погрозила ей пальцем:
   -Дорогуша, здесь же ребенок.
   Видар спал и никак не отреагировал на это. Бог потряс его сильнее, мальчик отмахнулся и попал по руке Улльра. Кинжал вылетел, смахнул со стола перья, разбил кувшин, облив Снотру, распорол Сьёфн платье на груди и, залепив Син рукояткой в глаз, воткнулся в указанную дырку, правда, всем было уже не до этого. Улльр хихикал и сосал обрезанные пальцы, Один чихал, отбиваясь от перьев, Снотра кашляла, фыркала и терла глаза, Сьёфн всхлипывая слюнявила царапину, Син на ощупь пробиралась к углу, где, она думала, были ведра с холодной водой, на ее невезение там стояли метла, ухват и кочерга. Видар спал.
   Когда все немного успокоились, и стараниями Снотры на столе появились три кувшина настойки и бочонок передержанного пива, Улльр предложил выпить за сына Одина, все поддержали, и про кинжал никто не вспомнил.
   Верховный бог проснулся в темноте. В тепле и на сене. Тошнило и мутило. Было душно и хотелось пить. Один подумал, что его засунули в бочку и выбросили в море. Наверняка очередная глупая шутка Локи.
   Он перевернулся на бок и уткнулся в деревянную стену. Плоскую. Стало быть - не бочка. Он вспомнил про Видара. Наверное, это Фригг спрятала его от асов, чтобы не запозорили верховного бога. Не сумел найти занятие собственному сыну. Плохой из него отец. Зачем вообще за это взялся.
   Потом Один вспомнил попойку у Улльра. Нет, после такого Фригг его прятать не стала бы. Хотя после чего "такого" он помнил не очень хорошо. Например, он совсем не помнил, как сюда добрался.
   А, может, он сюда и не добирался, может, он до сих пор в доме Улльра. Но в доме Улльра не было сена. Или было? Не было, были перья. Один хихикнул, вспомнив, как щекотал перышком Сьёфн. Или Улльра? Он некоторое время раздумывал, Улльр это был или Сьёфн. Потом решил, что теперь нет никакой разницы. Но оставался еще вопрос о собственно местонахождении.
   Может быть, йотуны напали на Асгард, пока он напивался, и взяли всех в плен. Одина начал грызть стыд. Хотя йотуны не стали бы давать ему проспаться. На сене. Значит, все-таки он где-то дома. Стыд отступил.
   Скрипнула дверь.
   -Да, брат, - произнес чей-то голос. Знакомый. - Ас, а напиваешься, как последний человек.
   Локи. Один горестно вздохнул. К этой головной боли его только и не хватало.
   -Ты бы пил, да не пьянел. Избежал бы таких неприятных последствий.
   -Зачем тогда пить? - пробурчал Один, пытаясь сесть, но отказался от этого, почувствовав подгребающую тошноту. - Где я?
   -В своем хлеву, - Локи насмешливо фыркнул. - Ты думал, Фригг пустила бы тебя в постель в таком виде?
   Один промычал что-то невразумительное даже для самого себя.
   -Я вчера к Тюру по делам заходил, - объяснил Локи. - Он попросил помочь ему вас по домам растащить. Не знаю, что вы праздновали, но напраздновались здорово. И кто из вас догадался Видара в печку спать уложить?
   Один застонал.
   -Син. Там теплее и тише.
   -Теплее - это уж точно. Особенно, когда вы новое окно пробили. Кстати, с первым снегом тебя.
   Локи слышно усмехнулся, и Один опять застонал.
   -Но я не издеваться пришел, - голос Локи стал на удивление серьезным. - У меня других дел по горло. Фригг попросила, чтобы я Видара забрал подальше от твоих отцовских воспитательных изысков, так что он поживет пока у нас с Бодой. Думаю, мы найдем ему лучшее место для сна, чем печка. Ладно, я тебе это сообщил, теперь трезвей и займись своими делами, а-то бедный Тюр уже с ног валится от двойной нагрузки.
   Дверь снова скрипнула. Один глубоко вздохнул и почувствовал себя счастливым и свободным.