Странник пришел в деревню обыкновенным летним вечером. Мужчины были еще на полях, пастух вот-вот должен был прогнать по улице мычащее стадо. Женщины сидели на лавках и бревнах, ожидая своих коров, чтобы, едва завидев кривые рога, вскочить, поддергивая юбку, и с хворостиной в руке помчаться за животинкой, сворачивающей к колодцу или в огород.
Ребятишки первые заметили странника. Стайкой перебегая через дорогу, они наткнулись на него и затихли, испуганно вглядываясь под темный капюшон серо-зеленого плаща. Бабы у крайнего дома тоже замолчали, удивленно рассматривая незнакомца.
Странник остановился и, переложив высокий посох на сгиб локтя, откинул капюшон с головы. Это был старик с густыми белыми волосами, тяжело упавшими на плечи. Его лоб рассекало не меньше десятка глубоких морщин. Из-под густых, чуть вздернутых бровей весело смотрели теплые голубые глаза. Все его лицо выражало странную чистую радость, непонятную удивленным бабам. Только по губам детей растеклись улыбки, и они расступились, давая дорогу.
Старик поправил сползшую с плеча котомку и, неглядя погладив какого-то мальчишку по светлым волосам, направился к разглядывающим его женщинам.
-Свет в ваши дома, хозяюшки, - произнес он тихим, ясным голосом. - Не скажите, где я могу остановиться?
Женщины переглянулись.
-Откуда же ты будешь, дед? - спросила молодая розовощекая толстушка в заляпанном переднике. Хворостина в ее руках была самой длинной и толстой.
-Ниоткуда, красавица. Хожу по свету, смотрю, слушаю. Вот был у хозяина из соседнего замка. Может знаете, за холмами, - он махнул рукой к востоку.
-Знаем, да мало, кто бывал там. Далековато. Сколько ж ты прошел? Оттуда и конь за день не доскачет.
-Так ведь и я не один день шел.
-Устал? - посочувствовала другая женщина.
-Устал, - ответил старик.
-Так ты иди к кузнецу. Он у нас славный и гостей любит. Он тебя примет.
-Спасибо, милые. Пойду. Ну, будьте счастливы.
-Доброго вечера тебе, дед. Доброго вечера.
Из-за горки показалась рыжая морда первой коровы, и женщины ринулись к рассыпавшемуся стаду, тем более что одна из телок уже подпирала забор, объедая сочные листья винограда.
Старик нашел кузнеца за работой. Тот как раз заканчивал точить соседские серпы. Он с радостью встретил гостя и тут же повел его в дом.
Кузнец жил один с сыном. Его жена умерла только в прошлом году, и с тех пор он вдовствовал, не решаясь взять в дом мачеху своему отпрыску, в котором души не чаял. Родственников в деревне у кузнеца не было, но его любили за громкий голос и веселый нрав.
Через час вернулся домой и мальчик. Едва завидев в окне промелькнувшую за забором светлую головку, кузнец бросился к двери и, распахнув ее, поймал на руки запыхавшегося сына. Ребенок ни чуть не смутился в присутствии гостя и тут же подсел к нему поближе, ожидая услышать увлекательную историю, но был немедленно отправлен за молоком к соседям.
Этот ужин был самым богатым ужином в доме кузнеца. Из котомки старика появились разные разности, названий которым не было, но ничего такого же вкусного кузнец еще не пробовал, мальчик был в восторге. Он прыгал вокруг стола, радостно взвизгивая и улыбаясь.
После ужина мальчику разрешили сидеть со взрослыми и слушать рассказы странника. Ребенок радовался как никогда. Старик говорил тихо и, казалось, даже дрова в печке старались не трещать. Но то и дело его перебивали, заглядывающие якобы по делам, соседи и соседки со всей деревни. Заглядывали и оставались, так что вскоре в тесной избушке стало трудно дышать. Странник знал все новости мира и на все, даже самые заковыристые, вопросы отвечал спокойно и с улыбкой, если же его просили что-нибудь рассказать, он также спокойно рассказывал, ничем не смущаясь, ничего не упуская.
Наконец пришла пора спать. Дрова в печке совсем прогорели, масляный светильничек погас, и они сидели в темной душной комнатке. Кузнец дождался, пока странник закончит очередной рассказ, и вежливо заметил, что не мешало бы сегодня и отдохнуть. Незваные гости тут же вспомнили о своих "неотложных" делах и, толкаясь, покинули кузнеца и его гостя.
Хозяин распахнул окна и двери, чтобы проветрить свое жилище. Холодный ночной ветер ворвался в дом, пустив по спинам и плечам приятные мурашки. Странник глубоко вздохнул, пробуя ночной воздух на вкус, и расслабился, облокотившись на голые деревяшки стены. И сразу же стало заметно, как он устал за день.
Мальчик уже спал, неудобно сгорбившись на узкой скамейке. Отец перенес его на грубосколоченную кровать. Он готов был уступить свою лежанку гостю, но старик уверял, что ему будет гораздо удобнее на полу на соломе, и кузнец уступил. Он тоже умаялся за день и хотел побыстрее лечь.
Ночь прошла тихо, если не считать соседских ребятишек, которые то и дело стукались лбами в окно, желая разглядеть странника.
Взрослые встали рано утром и решили дать поспать мальчишке. Но, когда и к полудню он не встал, кузнец забеспокоился. Он бросил недоделанную косу и поспешил в дом. Старик сидел на небольшом крылечке и прилаживал новую рукоятку к широкому зазубренному ножу. Он едва взглянул на кузнеца и понял причину его беспокойства. В дом он вошел следом за ним, но дальше дверей не двинулся.
Мальчик лежал, широко раскинув руки. Он был весь красный, тяжело дышал. Когда отец позвал его, мальчик не шелохнулся. Кузнец подхватил сына на руки и испуганно прижал к себе.
-Что с тобой, дорогой мой? Что с тобой? Ведь ты только вчера был такой веселый. Ну, сынуля, очнись; скажи, что у тебя болит? - причитал он, нежно обнимая сына грязными руками.
Старик подошел к ним.
-Положи-ка, - приказал он.
Кузнец жалостливо взглянул на него, но подчинился.
Мальчик слегка повернул голову, когда старик взял его за руку. Кузнец тутже схватил другую, но под сердитым взглядом странника отступил. Много времени старик стоял, просто держа ребенка за руку. Брови его медленно выгибались и сходились к переносице, глаза стекленели, крылья носа раздувались, словно паруса под ветром, губы складывались в тонкую линию. Наконец он оторвался от ладошки ребенка.
-Плохо дело, - хрипло произнес он.
Кузнец ничего не ответил, только отошел от кровати и сел на скамейку.
Старик положил руку мальчику на лоб. Было видно, как странник бледнеет. Брови его совсем сошлись над переносицей, но ребенок задышал спокойнее, и краснота сошла с его лица. Старик накрыл мальчика легким одеялом и сел рядом с его отцом, и тут вдруг кузнец разрыдался; может быть, больше от испуга, ведь со смерти матери ребенок ни разу даже не кашлянул. Кузнец ревел, уговаривая себя прекратить, и старик его не успокаивал.
Но долго это продолжаться не могло: рыдания сменились на всхлипы, всхлипы - на неразборчивое бормотание, и вскоре сквозь него прорезался голос:
-Что с ним?
Старик покачал головой:
-Если я скажу, как это называется, разве тебе станет легче?
-Ну а что же мне делать? Он заболел, да? Как его лечить? И чем?
-Я знаю только одну травку, которая помогает от этой болезни. Но она здесь встречается очень редко.
-Я найду ее! - кузнец вскочил. - Не могу же я позволить ему умереть, - он опять всхлипнул.
-Давай поисками займусь я, а ты лучше найди кого-нибудь знающего в этой деревне, может, он придумает что-нибудь более быстрое.
Кузнец кивнул.
В деревне было два "знающих": старая знахарка и молодой лекарь. Знахарка жила в этой деревне так давно, что никто не помнил, как она здесь появилась. Она лечила людей и скот много-много лет, и, даже когда приехал лекарь, народ продолжал ходить к ней. Лекарь же появился здесь года полтора назад. Вся деревня гордилась тем, что у них есть свой лекарь, который, конечно же, приехал из самого большого города и учился у самого знаменитого ученого. Кузнец позвал их обоих. Попутно о болезни ребенка узнали и другие, и вскоре по деревне только это и обсуждали.
Странник весь день провел в полях и вернулся поздно вечером, как раз к приходу врачевателей. Он не нашел нужной травки, но притащил целый букет разных цветов.
-На ночь заварим и искупаем его в этом. Он хоть поспит нормально, - объяснил старик.
Знахарка пришла первой. Она долго осматривала мальчика: вертела его, слушала сердце, заглядывала в рот... Потом развернулась и только у двери сказала:
-Готовьте гроб.
Лекарь же не был столь лаконичен. Он пустился в пространные объяснения, но суть сводилась к тому же. В результате, чтобы не накалять обстановку, страннику пришлось выдворить его из дому. Кузнец к этому времени уже ничего не соображал.
Поздно вечером они заварили траву и выкупали в этой золотисто-коричневой жидкости мальчика. Лежа в чистой прохладной постели, он открыл глаза и, осмотревшись, попросил поесть. Отец тутже подбежал к нему с миской крепкого бульона, который они еще днем пытались в него влить, но безуспешно. Мальчик поел, и кузнец радостно сообщил, что его сын поправляется. Он не видел, как старик покачал головой.
Утром ребенку опять стало плохо.
Прошло несколько дней. Уже всем было ясно, что единственный сын кузнеца умирает. Дома у него однако ничего не изменилось с первого дня: мальчик лежал в кровати, изредка приходя в себя; старик целым днями пропадал в холмах; кузнец точил серпы, лопаты и косы.
Странник возвращался все позже и позже, заходя в холмы так далеко, как не заходил ни один деревенский житель. Теперь только редкий прохожий, страдающий бессонницей, мог заметить его серый плащ в темноте безлунных ночей.
Однажды вечером, когда мужчины уже вернулись и поужинали, у кузнеца собралось почти полдеревни. Как это получилось, никто не понял, но речь зашла о страннике. Сначала по обычаю промыли ему все косточки, а потом - внезапно, будто ветром надуло,- вспомнили об умирающем ребенке.
-Странно все это связывается, - задумчиво произнес мельник. - Я, конечно, ничего не хочу сказать, но вот ведь верно, парнишка слег, когда этот старик тут появился. А накануне-то бегал резвый такой. Мне ножи притаскивал от отца, и ничего в нем не было больного. Да вот еще странно, поселился этот ваш странник не у кого-нибудь, а у кузнеца, и мальчишка сразу слег. Я ничего не хочу сказать, только ведь говорят, дети лучше чувствуют всякую дрянь.
-Если бы чувствовали, мой сорванец червяков бы не нажрался, - возразила одна из женщин.
-Может, и не чувствуют, но только, и правда, подозрительно, что старик поселился у кузнеца.
-Ничего подозрительного, - влезла таже баба. - Мы ему сами сюда указали .
На нее зашикали и замахали руками.
-Колдун он. Говорю вам, колдун, - произнес рябой мужик, пытаясь пятерней расчесать свою рыжую бороду. - Не иначе за душами пришел. Они всегда по детским душам промушляют. Это чтоб жить дольше. Вот вы спросите у него, сколько он уже прожил - да уж не меньше восьми сотен лет.
-Так а что ж он с кузнецова сына начал? Брал бы уж сразу ейного сопляка, - женщина ткнула пальцем в толстую засаленную бабу. - Он-то точно порезвей будет, да и покрупнее.
-Да ну тебя, - толстушка замахала на нее. - Что ерунду-то городишь?
-Э, дура ты, баба, - снова заговорил рябой. - Ты посмотри на нашу ребятню - все черненькие да русые, а кузнецов парнишка - светленький, даром что мать была белой.
-Но он же лечит его, - попытался было возразить кузнец.
-Кой лечит?! Они всегда так - эти колдуны - притворяются, что лечат, а сам все глубже в гроб заталкивают. Поверь мне, у меня брат был, они его таким же способом уделали. Мужик и баба, да все в белом, да с улыбками, да с рассказами. Мои родители рот разевали-разевали, да и прозявили сына.
-А как же ты уцелел? - поинтересовалась все таже женщина.
-А меня тогда еще не было.
-Поэтому ты такой и уродился.
Все дружно засмеялись, как умеют смеяться только деревенские: широко раскрывая рот, откидывая голову назад и зажмуривая глаза. Однако кузнец никак не хотел верить этим наговорам, но тут за дело взялись бабы, а когда бабы убеждают, хочешь-не хочешь, но поверишь даже в самые невероятные россказни.
-И что же делать? - спросил в конце концов кузнец.
-Убить, - сразу же откликнулось несколько голосов.
Кузнец отказался.
Когда еще не совсем стемнело, но солнца уже не было видно, на краю деревни собралась огромная толпа. Вечер был синим, и безоблачным. В высокой траве по обочинам дороги вопили кузнечики, словно хотели высказаться за все лето сразу. Птицы молчали. Со скотных дворов не было слышно ничего, только две свиньи шумно бултыхались в луже у колодца.
У мужчин в руках были грубо сработанные луки и даже парочка заржавленных мечей. Бабы стояли поодаль, то заливаясь смехом, то причитая. Последним пришел кузнец. С пустыми руками.
Было решено идти в холмы к страннику. И, хотя никто не знал, где именно находится сейчас старик, все дружно поддержали эту идею.
Но далеко уйти они не успели. За первым же холмом, ограничивающим деревню с запада, два высланных вперед юноши с сопением и топотом вернулись обратно. Что-то проорав на ходу, они спрятались за спинами женщин. Быстроногие не всегда самые смелые.
Мужчины тут же разделились на две группы и разошлись в разные стороны. Посередине остался стоять одинокий кузнец.
Из-за крутого склона холма вышел запыхавшийся старик. Он разрумянился от быстрого шага, белые одежды словно переливались в полутьме, обычно худая котомка сейчас растолстела и стала похожа на шар, но было видно, что ее содержимое почти ничего не весит. В жилистых руках старик сжимал пучки какой-то голубой травы.
Завидев кузнеца, он широко улыбнулся. Глаза его словно вспыхнули, как будто последний луч заката прорвался сквозь наступающие тени. Странник, радостно смеясь, побежал к кузнецу, протягивая к нему руки. Но черные стрелы просвистели в остывающем воздухе и впились в светлую грудь старика. Странник, словно споткнувшись, рухнул вперед на вытянутые руки, все еще сжимающие голубую траву.
Небо не потемнело, и звезды не посыпались на землю, просто кузнец стоял и плакал, сначала - тихо, потом - все громче и громче, и вскоре рыдал, несводя широко распахнутых глаз с распростертого тела.
Народ потихоньку стал двигаться, послышались поздравления и проклятия, вздохи, редкие поцелуи. Однако, когда кто-то подошел к убитому, труп вдруг покрылся легким туманом и исчез. Не успели люди опомниться, как из-за холма вновь появился старик и опять побежал, сжимая в руках пучки травы. И тогда кузнец, громко засмеявшись, выхватил у кого-то лук и стрелу и выстрелил в странника. Старик опять упал и опять исчез его труп, но призрак появляться не спешил. Деревенские подхватили кузнеца, который опять плакал, и, оставив на случай, если старик вновь появится, двоих самых лучших стрелков, вернулись в деревню. Кузнеца оставили на пороге его дома, и, когда он вошел в громко скрипнувшую дверь, мальчик был уже мертв.
Опасения оправдались, и за ночь старик появлялся еще раз пять, но ему даже не давали разбежаться. С тех пор караул у пограничного холма не исчезал, пока последний из жителей не покинул деревню.
В тот же год в деревню пришла чума. Те, кто остался в живых, бежали подальше от этого места. А мужчины, хоть раз пустившие стрелу в старика, умерли в ужасных муках.
Странник, появившийся внезапно и никого не заставший, ушел. Говорят, он ищет потомков выживших и бежавших и никого не оставляет после себя. Но мало ли что говорят...
