Мальчишка продолжал стоять посеред тропинки, закусив губу и сцепив пальцы. Его темно-зеленая кожа посерела с испуга, а большие водянистые глаза, казалось, вот-вот пустят слезу.
-Дурак, уходи оттуда, - за кустами Неркус нервно переминался с ноги на ногу.
Они с братом убегали от людей-охотников и случайно налетели на этого мальчика. Он собирал цветочки вдоль тропинки. Вернее, налетел только Неркус, а Аркус умчался дальше и даже не подождал брата. Если с Неркусом что-нибудь случится, Аркусу дома достанется - он был старшим.
Охотники приближались, громко перекрикиваясь в деревьях. Оборотней им в любом случае не догнать, они продолжали идти только для успокоения совести. Но даже при таком раскладе они не упустят случая поквитаться с водяным.
-Да не стой ты как дуб! Убьют же тебя, ну, - шепот Неркуса можно было слышать не только на тропинке, и он боялся, что у людей вдруг проснется охотничий азарт. Но он не мог так вот оставить этого дурачка, хотя бы потому что сам был виноват.
-Уходи оттуда. В кусты беги, глупый мокрец. Охотники…
-Ои-ои! Посмотрите, кто здесь! - голоса людей всегда были неприятны, как тухлый чеснок. - Водяной. Один. Маленький еще. Ребенок. Повезло. Позабавимся.
Люди обходили зеленого мальчика со всех сторон. Неркус тихо ругался в кустах, сидя на корточках. Водяной теребил лютик в руках и смотрел на лица охотников.
-Ну, что, дитятко. Иди сюда, - один из них шагнул ближе. Мальчишка тихонько заплакал.
Неркус вывалился из кустов волком-переярком, схватил водяного за шкирку, вонзив клыки в нежную кожу, и рванул прочь, чуть не оставив хвост в руках людей.
Он бежал медленно, пытаясь не запутаться в кустах и проклиная свою доброту. Мальчишка был тяжелым и все время хныкал и пихался. Наконец Неркус выдохся и бросил водяного в траву. По темно-зеленой спине текла мутная кровь, цветом и запахом напоминающая гнилую болотную воду. Неркус сплюнул и присел на корточки рядом с водяным, клубочком свернувшимся в листьях лесной герани.
-Ну, перестань. Всего-то четыре дырки на твоей шкурке, - он погладил по мягким вьющимся волосам сине-зеленого цвета. - Вставай, надо двигать дальше, теперь люди от нас не отстанут.
Водяной не двинулся.
-Вставай, а-то я опять тебя в зубах потащу.
Рыдания стали еще сильнее.
-Ну, давай, - Неркус подтолкнул мальчика. - Встанешь, разрешу ехать верхом.
Из-под перепончатых пальцев выглянул удивленный лягушачий глаз.
-Правда, правда, - уверил его Неркус. - Поднимайся и садись. Бежать надо, не слышишь что ли.
Вдалеке, на самом деле, раздавались голоса людей. Зная, что с такой ношей переярок далеко не уйдет, охотники не прекращали погоню.
Маленький водяной тут же вскочил.
-Тебе сколько лет? - спросил его Неркус.
-Две зимы, - пробормотал детский доверчивый голос.
-Да? А я думал - пять. Садись, не жди.
Неркусу пришлось присесть на всех четырех лапах, чтобы водяной смог забраться ему на спину. Две маленькие ручонки вцепились в уши.
-За уши не хватайся. Держись за шею.
Сначала Неркус шел медленно, чувствуя впившиеся в бока пятки, потом стал понемногу переходить на бег.
Так они двигались часа полтора до захода солнца. Бежать долгое время было не вновя, но к приближающейся темноте Неркус стал задумываться о здоровье своей спины.
-Мне домой надо, - сказал водяной, когда выпавшая роса намочила его ноги.
-Что ж ты не подумал об этом раньше, а стоял перед людьми, словно замороженный?
Водяной ничего не ответил.
Неркус перешел с бега на шаг.
-У тебя задница не болит?
-Нет. Я домой хочу.
-Слушай ты, перепончатый. Я тоже домой хочу. Если бы не твои цветочки, я бы уже девятый сон видел. Где ты живешь?
-В озере.
-В каком? Это Озерный край. Здесь на каждой миле по пять луж.
-Я не знаю.
Неркус смягчился. Малышу было только два года, наверное, он впервые ушел от дома. Откуда ему было знать, что здесь много озер.
-А твой дом далеко от тропинки, где были люди?
-Да.
Неркус вернулся к своим только утром, когда солнце уже поднялось по дневному высоко. Мать отругала его, конечно, но ему было все равно. Всю ночь они искали дом незадачливого водяного. А как нашли, оказалось, там целый выводок таких же зеленых и кудрявых, и никто не переживал от пропажи одного из них. Единственное воспоминание, которое утешало Неркуса, было сладкое сопение мальчика, когда тот уснул на нем, устав и замерзнув.
Неркус пытался, подтягиваясь на передних лапах, доползти до озера. Ему осталось шагов пятьдесят, но это казалось непреодолимым путем. С каждым рывком в его позвоночник впивался железный кол, хотя ног он уже не чувствовал.
Их семья удирала от людей. Аркус был впереди, после того, как отец погиб, а мать налетела на вилы, защищая младшего Куркуса, что было, в общем-то, бесполезно, так как Куркуса мгновением позже забили теми же вилами. Но в их семье оставалось еще много волков, и они продолжали бежать: Аркус - во главе, Неркус - сзади. Два самых сильных. А потом люди верхом на лошадях догнали их у болотистого берега реки, и семья рассыпалась. Неркус и Дикус взялись увести погоню, Аркус остался с остальными, обещая найти их, как только отведет младших в безопасное место. Неркус сидел здесь второй день и не слышал даже отделенного воя.
Они с Дикусом долго вели людей, Но Дикус погиб, споткнувшись и попав под копыта. Неркусу удалось оторваться от погони, когда люди увлеклись добиванием его брата.
И у этого лесного озерка он влетел в самый обыкновенный волчий капкан. Самый обыкновенный и от этого самый страшный для оборотня. Неркус не мог стать человеком: капкан зажал задние лапы, и, меняя форму, Неркус остался бы без ног. А без человеческих рук он не мог открыть защелки пружин.
Он хотел пить, озеро было так близко, но огромная колода, цепью привязанная к капкану, не пускала его, растягивая бедренные связки.
Люди не нашли волка. Неркус не знал проклинать их за это или благодарить. Он предпочел бы умереть быстро, чем подыхать от жажды и гангрены на берегу озера.
Неркус поднатужился, и колода сдвинулась. От боли слезились глаза, и это мешало видеть, но ему показалось движение на воде. Он положил голову на лапы, этот рывок съел все его силы, и пока появятся новые, пройдет много времени. Было бы легче, если бы найти хоть какую-нибудь еду. Охотиться на цепи он не мог, а траву волчий желудок не принимал.
Неркус открыл глаза от тихих шелестящих шагов на берегу. Он заснул и не хотел просыпаться, но инстинкты взяли верх. Он сумел сдержать только желание зарычать на незваного посетителя. Неркус пытался проморгаться, чтобы разглядеть темную фигуру, застывшую на безопасном расстоянии от него. Наконец, протерев глаза лапой, он смог это сделать.
Молодой водяной с красивыми волнистыми сине-зелеными волосами чуть ниже плеч. Неркус представил свой русый ежик и легко позавидовал мокрецу. Он видел много водяных, но это был второй, который собирал цветы. С первой встречи прошло почти десять лет. Неркус вырос, перестал быть младшим и занял одно из почетных мест в семье. Только теперь он был совсем без семьи.
-Долго ты будешь меня разглядывать? - спросил он. К счастью, в этой местности волчий язык был понятен всем, кроме людей.
Водяной сморгнул и осторожно сделал шаг в сторону оборотня.
-Пока ты будешь так плестись, я умру от жажды, - Неркус не мог больше ждать, когда возможность спасения была так близко.
Водяной подошел к нему и присел на корточки рядом с мордой. Темная рука с тонкими кленовыми перепонками мягко опустилась на голову.
-Нет, гладить меня не надо. Ты лучше капкан открой.
Хотя Неркус и сам был не уверен, что эти тонкие пальцы справятся с заржавевшими защелками.
Перед капканом водяной встал на колени и принялся изучать его устройство, для удобства водя по нему пальцем.
-Слушай, зеленый, - не выдержал Неркус. - Я здесь уже второй день сижу, можно побыстрее?
Водяной кивнул, но заметил:
-Тебе будет больно.
Неркус оскалился:
-Мне и так не очень-то хорошо.
Водяной еще раз кивнул, перенес левую ногу через оборотня и сел к нему спиной. Неркус удивленно увидел четыре светлых звездочки-шрама. Он ухмыльнулся про себя и тут же зарычал от раскалывающей боли в ногах.
Водяной вскочил и отбросил капкан, как что-то отвратительное и гадкое.
Неркус сквозь слезы посмотрел на свои освобожденные лапы. Он изменился и со стоном обхватил руками воспаленные раны. Человеческое тело было намного чувствительнее, чем волчье.
Неркус очнулся в чистеньком шалашике на мягкой травяной подстилке. Воздух был влажным и прохладным, и к его горящему телу это чувствовалось как ласковая мамина колыбельная.
"Мамы больше нет," - напомнил себе Неркус. Он был взрослым мужчиной, и он не должен плакать. Но плакать хотелось.
Второй раз он открыл глаза от удивления. Весь беспокойный сон его мучила какая-то неуловимая мысль, и только под конец она сформировалась в вопрос: "Откуда в этом шалашике свет?"
Мягким голубовато-зеленым светом горели гнилушки, воткнутые в переплетенные ветки стен. Неркус чувствовал себя в перевернутой корзине.
К его боку прилипало холодное тело водяного, которого он сам же обнимал левой рукой за плечи. Зеленый нос тихо сопел ему в грудь. Неркус выругался про себя, но руку убирать не стал: прохлада водяного была приятнее прохлады воздуха.
В животе бурлило, и он решил, что самое лучшее - спать дальше.
Снова он проснулся от поглаживания по голове. Это чувствовалось так хорошо, что он долго не хотел открывать глаза. Потом его нос уловил тонкий запах, напомнивший ему о еде и голоде. Его веки распахнулись сами.
Водяной сидел на корточках перед ним, одной рукой гладя по волосам, другой - держа за жабры великолепного жирного карпа.
-Ты хочешь есть, - заметил он.
Неркус только кивнул, заливаясь слюной.
-Я почищу. Ты садись, - сказал водяной.
Оборотни обычно питаются тем же, чем и люди, разве что немного больше мяса. В Озерном крае рыба была нормальной едой.
Неркус осторожно сел, стараясь не дергать ноги, хотя он не чувствовал их с момента освобождения. Как будто от пояса его не существовало.
Он посмотрел на них. От пальцев до колен обе ноги были умотаны какими-то водорослями. Неркус не стал превращаться в волка, чтобы не скинуть целебные повязки.
Водяной принес ему карпа в кривой необожженной глиняной мисочке. Неркус впервые ел сырую рыбу, и с голодухи она показалась ему очень вкусной.
-Спасибо, - он вернул пустую миску и с удивлением увидел, что водяной улыбается.
-Эти шрамы, - Неркус протянул руку за спину водяному. - Это мои метки. Когда-то я спас тебя. Теперь ты спас меня.
Лягушачьи глаза стали еще больше.
-Ты помнишь? Теперь мы квиты, - Неркус убрал руку, чувствуя, как дрожит зеленая кожа.
Из водянистого глаза поползла слеза.
-Ты хочешь уйти?
Неркус рассмеялся:
-Разве я могу? На двух лапах. Вот будет потеха.
-Будет больно, - заметил водяной, не видя ничего смешного в этой ситуации.
Неркус сразу стал серьезным.
-Я не уйду, - сказал он, и росные глаза засияли утренним солнцем.
-Как тебя зовут?
Водяной убирал рыбьи кости и откликнулся замысловатым бульканьем, всплесками и шептанием.
-Как?
Бульканье повторилось.
-Ну, это я не выговорю. А как тебя попроще звать? Чтоб сказать можно было.
-Мокрец. Зеленый. Перепончатый.
-Не радостно, - пробормотал Неркус.
Они укладывались спать, и в тихом потрескивании травы оборотень услышал сонный шепот:
-Теплый. Такой теплый.
Водяной вывел Неркуса на берег. Это оказалось непростым делом. Единственный выход из шалашика опускался под воду почти на полный волчий рост. Если бы не помощь перепончатого, Неркус бы не выплыл. Раны на ногах почти зажили, но он чувствовал себя еще слабым после лихорадки.
Он с восхищением видел, как водяной, сливаясь с водой, носится взад-вперед, с нетерпением подталкивая Неркуса к поверхности. Перепонки между длинными пальцами на руках и ногах напрягались, как паруса под штормовым ветром. Неркус невольно боялся, что они вот-вот лопнут, особенно, когда рука появлялась перед его глазами, и бледные лучи с поверхности озера высвечивали темно-зеленые сосуды.
Оборотней с детства приучали долго находиться под водой - на случай каких-либо стычек с людьми, но даже с такой подготовкой Неркус вынырнул, задыхаясь и отфыркиваясь. Он удивлялся, как водяной смог протащить его, раненого и без сознания, все это расстояние с берега в шалашик.
Было приятно почувствовать под ногами илистое дно, но еще приятнее оказалось запустить в траву руки.
Неркус не любил превращаться в волка в воде: она сразу затекала в уши и глушила все звуки, от чего становилось жутко. К тому же она потом сложно вытряхивалась и могла принести какую-нибудь заразу, от которой уши долго болели. Водяным было проще, у них дырки в ушах смыкались, как губы человека.
Неркус выбрался на берег, стал волком, встряхиваясь, и тут же присел на задние лапы. Несмотря на все лечение, боль пока еще была очень сильной. Он растянулся на траве человеком, греясь в солнечном свете. Высыхая, кожа пощипывала и стягивалась, словно кто-то кусался и бегал по телу. Неркус засыпал, слушая пение птиц.
Внезапно что-то заслонило солнце. Он открыл глаза. Водяной взгляд мокреца удивленно исследовал его тело.
-Что? - спросил Неркус.
Ответа не было. Темное лицо отвернулось и ушло.
Неркус сел. Желание спать исчезло. Он смотрел, как водяной идет по берегу, изредка наклоняясь к траве. Он был стройным, жилистым, красиво сложенным. Под ярким солнцем темная кожа так и играла бликами. Волосы легким облачком поднимались и опускались, когда водяной присаживался на корточки за цветком. У него была тонкая талия, узкие бедра, длинные ноги.
Неркус залился краской. Он впервые осознал, что они оба голые. Для водяного это было нормально. Самое большее, что надевали мокрецы, это шарф с широкими длинными концами, когда им приходилось идти к людям. Но оборотни снимали одежду только в случае крайней необходимости. Волк в штанах всегда вызывал подозрения.
Пока семья удирала от людей, и потом в капкане Неркус не становился человеком. Это было почти семь дней. Он забыл про одежду, а когда лежал в домике-корзинке было не до нее.
Зато сейчас какие-нибудь штаны были бы очень кстати. Неркус осмотрел себя и покраснел еще больше: почему тело бывает таким непослушным?
Он стал волком, лег на брюхо и прикрыл глаза.
Неркус проснулся человеком. Струйки пота текли по лбу, груди, по ногам, несмотря на то, что холодное гладкое тело привычно лепилось к его боку.
Солнце стояло высоко и слепило глаза.
Водяной не спал. Его голова лежала на груди оборотня, и он медленно водил головкой клевера вокруг дрожащего пупка. Все человеческое достоинство было выставлено его глазам и готово к действию.
Неркус тихо выругался.
Неркус сидел под сосной, опустив ноги в воду. Старые шрамы едва заметными полосками светлели на загорелой коже. Он думал, что, пока нет дождей, надо бы подновить домик, покосившийся от весенних паводков, и заготовить дров на зиму.
Зеленая рука опустилась ему на плечо. Неркус посмотрел вверх. Синеватые губы чуть-чуть улыбались. Пальцы второй руки осторожно сжимали букетик ромашек.
-Ты единственный водяной, который собирает цветы, - сказал Неркус, подтягивая к себе стройную талию.
-Они такие теплые, как солнце, - ответил водяной, опускаясь к нему на колени. - Как ты.
Деревья и кусты тихо перешептывались друг с другом, и прошедшие двадцать лет жизни у этого озера казались одним днем.
