Даниэль и Грегор      лето 2000-2001гг.      Часть II

Вторая глава


       -Успокойся, Лар. Все в порядке. Дишайя успела отправить его обратно. Он уже в монастыре, цел и невредим.
       -Вам-то хорошо, а следующий буду я. Ничего не в порядке с такой перспективкой.
       -Ты сам напросился. Тебе предлагали остаться.
       -И сойти с ума от беспокойства?! Ох, не любите вы меня, - он обиженно отвернулся. Дишайя хихикнула.
       -Согласись, - сказал я, - тебе просто не хватает его шлема.
       Сова громко зафыркала, расфуфырила перья, кинулась на меня под громкий визг Ди и, заложив мертвую петлю, улетела назад по коридору. Через пять минут Лар вернулся, сел на высокий камень и нахохлился. Никто не стал раздражать его пустыми разговорами.
       Когда мы пошли дальше, он поднялся последним и, пролетая мимо меня, заметил:
       -Ты больной, Саша, если у тебя такой мир.
       Я ухмыльнулся ему вслед, но эта фраза еще долго не отпускала меня.

       Мой мир когда-то был нежно голубым с белыми перьями-облаками. Я любил его, пока мне не стало скучно. Наверное, я был не первым ангелом, покинувшим пределы Рая.
       Я ушел, думая, что вернусь. Я ушел, думая, что мой мир - самый лучший. Я ушел любопытным, а теперь возвращаюсь усталым.
       Возвращаюсь ли?
       Ангелы безгрешны, и помыслы их чисты. Кто сравнил ангелов с детьми? Он не видел моего мира. Он не видел Рая. Никто не возвращался с Того Света и не рассказывал, что там. Никто не приходил к нам и не рассказывал, что здесь.
       Кто поднимался в небо, не защищенный консервной банкой самолета, знает, как холодно в облаках.
       Ангелы рождены в облаках, они привычны к этому холоду. Такова воля создателя. Где бы мне найти его и спросить о смысле всего этого?
       Небо гораздо больше, чем земля. Крылья позволяют нам быть независимыми и отстраненными. И безжалостными. Я понимаю, почему Лар не любит летать.
       Мой мир - мой родной мир - Небо. Но я не хочу туда возвращаться.
       Я был в других мирах. Просторных и тесных. Водных и лесных. Сладких и горьких. И почти в половине этих миров было небо. Холодное небо.
       Я помню только один мир - другой. Маленькая луна - центр вселенной, на которую падало солнце. Небо кипело и бурлило. Я заглянул туда одним глазком, и мне опалило крылья. Сожгло, под звон сладкой агонии. Я остался бы там и сгорел. Я бы умер, но это было удовольствие. Меня вытащили. С тех пор я не ищу новых миров и по старым хожу осторожно.
       Но небо и облака по-прежнему тянут меня. Да, я больной. Потому что ангелы не улетают из Рая.

       Дишайя вскрикнула и исчезла.

       Схватив Лара за хвост, я рванул через раздирающую тьму, не слыша ничего, кроме завываний ветра и треска каменных стен. Но, может быть, это завывала и трещала темнота. Та, у которой не было друга в перьях и лампочки за пазухой. У которой был только я - бескрылый ангел, согрешивший в мире, где нет понятия греха.

       Я опустился на пол. Лар орал что-то, гневно хлопая крыльями. Ди пищал, крохотными ручонками пытаясь вытолкать меня из лужи. А я думал о пылающем мире и кипящем небе.
       Дишайя была следующей, Лар ошибся. Дишайя, освещавшая нам путь в темноте, ведьма из детских сказок и трудов инквизиции.
       Я просил прощения у нее, но молчаливый ответ не успокаивал. Я чувствовал шелковую струнку, протянувшуюся к Лару и готовую в любой момент выдернуть его из этого мира. Я своей грубой мыслью расщепил ее и прикрепил половину к Ди. Я не хотел рисковать.

       Я очнулся от тепла. Золотистое облачко окутало мою грудь и, мягко урча, терлось о ключицы. Лар, нахохлившись, смотрел в стену позади меня. Перья в его хвосте были в полном беспорядке.
       Я хотел спать.
       Я поднял эту пещеру над миром, истратив добрую половину сил, оставленных уходом КиарД. Бросил на пол сухих осенних листьев, еще пахнущих летом, и, зарывшись в них, уснул под густое бормотание Лара, с лучистым апельсином в руках.

       Впервые за многие ночи мне снилось небо. Не мое родное, а то, выгоревшее, со скупыми облаками и размытыми полосами самолетов, с ленивыми кругами воронов. Небо над белым монастырем, спокойное, безмятежное, с дебильной дымкой на пропитом лице. Небо, юродствующее перед всеми с поддельно золотой медалью солнца на впавшей груди. Дорогое небо. Слишком дорогое. Единственное небо, в которое я не смог, не успел подняться.

       Мне было тепло и хорошо. Ди испуганно будил меня. Силы утекали. Скоро они уйдут совсем, и я исчезну. Для этого ничего не надо делать, достаточно лежать здесь, в листьях, вдыхать их аромат и ни о чем не думать.
       Сон принес в тело отдохнувшую усталость, с которой горы сворачивают, пока не падают замертво.
       Я встал, и пещера грохнулась обратно в реальный мир.
       Лар встрепенулся. Вечно удивленные совиные глаза окинули меня коротким рентгеновским взглядом.
       Я поднял Ди с пола и шагнул в темноту. Лар взлетел следом.
       Взбитые листья за нами плавно опускались, истаивая в воздухе, как новогодние снежинки.

       -Подтяни штаны и застегни ширинку. И ты опять ободрал локоть.
       -Спасибо, "мамочка".
       Мы двигались уже очень долго, и ничего не случалось. Лар смирился с мыслью, что ему придется уйти следующим, хотя все еще изредка предлагал Ди свое место.
       Три раза устраивали привал. Лар пытался петь, но эхо в пещерах было слишком жуткое.
       Напряжение нарастало.
       Я вслушивался в свои чувства, но ничего не было. Ни на границах, ни рядом. Только пустой, как новая квартира, мир.
       Лар боялся оставаться в темноте и тишине. Поэтому он развлекал нас разговорами, а я тратил силы на яркую звездочку впереди. Экономичнее было бы зажечь факел, но кислорода нам и так не хватало.
       С грохотом обвала с потолка рухнула темнота, кипящая и свистящая, колючая, острая, раздирающая, заполнив сразу все мои чувства, которые от этой перегрузки отключились.
       Я едва слышал, как верещит Ди. Едва ощущал мягкие крылья Лара. Мне казалось, я стоял так час, но, наверное, не больше секунды. Я спрятал под рубашкой комочек света, укрыв его ладонью и вжав в живот, нащупал свободной рукой сову и, схватив барахтающуюся птицу подмышку, побежал вперед, забывая сбрасывать жалящие щупальца и огибать углы.
       Темнота цеплялась за меня, не хотела отпускать и каждый раз все сильнее всаживала в болящее тело когти. Я старался сосредоточиться на тепле у моего живота, но все время отвлекался.
       Лару тоже доставалось. Перья из него летели, как из подушки в детской. Он ругался и отбрыкивался. Потом не выдержал и несколько раз больно клюнул меня, пока я не обратил на него внимание.
       -Саша, ты не убежишь от этого, - прохрипел он, когда я поднял его ближе к уху.

 

На главный сайт